История города – история женщины: Оксана Заяц

Найти свое предназначение – важная составляющая жизни женщины, и особенно ценно, когда любимое дело приносит пользу не только тебе одной, но и любимому городу тоже. Стилист и экологический активист Оксана Заяц прошла этот путь и знает, что достучаться до сознания людей можно не только через убеждение, но и через личный пример. Она рассказала Irkfashion.ru в совместном проекте с ювелирным салоном премиум-класса «Династия», как нашла свое предназначение в жизни и где она черпает энергию.

– Для Иркутска вы известный эксперт по внешнему имиджу, однако родились и выросли вы не в городе. Расскажите, где ваши корни?

О.З.: Я родилась в очень глухой, но красивой таежной деревушке Нижняя-Иреть Черемховского района. В последние годы я все чаще там бываю, хотя детство свое там я не помню. А училась и жила я в посёлке Березовый, с которым сейчас меня многое связывает – и экологические проекты, и дружба с учителями и односельчанами. Чем больше я общаюсь с разными людьми в Иркутске, связанными с экологией или имиджем, тем больше я узнаю, что эти люди знают о моей родине, о посёлке Берёзовый. От этого меня туда еще сильнее тянет, как в тех словах: «Снится мне деревня, родина моя».

– Как вы считаете, с чем это связано?

О.З.: В первую очередь, конечно, взросление – и дети взрослеют, и корни дают о себе знать. Много думаю, размышляю, наверное, достаточно свободного времени появилось, и я начала это остро чувствовать.

– А в чем вы видите свой источник силы?

О.З.: Источник силы для меня – это природа-мать. Недавно общалась со знакомой и говорю: «Мне стыдно перед природой, когда я вижу много мусора». А она меня отговаривает: «Как это стыдно? Не должно быть стыдно ни за что». Я не могла понять, почему я с ней не согласна, но вдруг я нашла параллель – природа, в частности Байкал, костры, реки, горы, пещеры – это всё моя мама. Это всё равно что прийти к ней домой и быть неблагодарным ребёнком: не помыть посуду, не прибрать постель. Поэтому я себе не позволю бросать мусор, выжигать лес, вырубать живые деревья для костра. Для меня это всё словно обидеть маму.

– В последнее время вы очень активно занимаетесь экологическими проектами. Расскажите немного о них.

О.З.: Раньше я этим занималась ярко, а в моем представлении «ярко» – это каждодневное участие, присутствие, медийность, ораторство с трибун, что «атата, нельзя» и, конечно же, призыв не мусорить, но сейчас у меня немного другая позиция. Слава Богу, что я не остаюсь в позиции уборщицы или мусорщика, который собирает из года в год, особенно весной, когда всё тает, зеленой травы ещё нет, но появляется много мусора из-под снега. У меня сейчас другая интересная позиция – не учить, как не стоит поступать, а делиться опытом. Меня приглашают в студии, школы, вузы на душевный разговор в дружеских компаниях. И мне комфортно от того, что я рассказываю, почему я к этому пришла.

Дети очень много задают вопросов по этой теме, а у меня нет желания говорить им: «Дети, это ваше будущее, вы должны, вы обязаны», - потому что они никому ничего еще не должны и не обязаны, они даже не понимают до сих пор, почему им говорят про заводы, воду, загрязнения, химию, выбросы в воздух. Они пока за это ответственности не несут. Поэтому я им рассказываю, что это моя миссия, предназначение с детства. Помню, когда мне было семь лет, я умудрялась организовать всех соседских ребятишек на субботник: «А почему бы нам не выйти с веничками, метелками и совочками и не подмести мусор». Хотя тогда такого мусора не было – были окурки, какие-то старые ветки или щепки, но в таком масштабе как сейчас мусора не было. Мне было легко поднять за собой людей, потому что у меня врожденные качества лидера, я всегда умела объяснить людям, зачем надо подняться вместе со мной. Недавно заехав на ту самую улицу, я увидела, что на ветхом заборе до сих пор висит табличка, на которой я из года в год прорисовывала фразу: «Не сорить! Не курить!». Там уже и мел смылся дождями, ветрами и снегом, а ложбинки от букв остались. Хотя сегодня я несколько разочарована, когда приезжаю туда и вижу свою ветхую улицу, мусор, бесхозяйственность какую-то. Возникает ощущение, что нет той улицы, где жила маленькая девочка-лидер. Тогда мне хочется надеть перчатки, взять в руки грабли или метлу и все прибрать, а потом всем вместе, во дворе попить чай с домашними пирожками.

– Многие люди считают, что раз они платят налоги, то государство должно заботиться о чистоте и прочем. Как вы пытаетесь изменить сознание людей в этом вопросе?

О.З.: Я такой же человек, у меня тоже внутри сидят два противоречия. Иногда я говорю: «Плачу налоги, где дороги?», но с другой стороны, никто мне не обещал, что они будут завтра, никто не обещал, что я завтра буду жить. Я живу сегодня, поэтому, когда я прибираю мусор, я говорю людям: «Вы слишком не очаровывайтесь, что это я для вас делаю или для будущего поколения, я это делаю в первую очередь для себя сегодня». Никто не гарантирует, что я проживу 10-20-30-40 лет, сколько живу – всё мое, но сегодня я делаю это для себя. А по той дороге, по тем тропам, что я прибираю, хожу не я одна, другие люди тоже ими пользуются. Мне не жалко, но хотя бы не мусорите, не ломайте, не жгите и не вырубайте.

– Вам удается поднять какое-то движение, люди откликаются?

О.З.: Конечно! Обостренно поднимаются весной и летом, но в общих масштабах – начинают бороться за чистоту Байкала, Ольхона. А если говорить в целом по всей России, то я не думаю, что смогу изменить сознание россиян, я даже не смогу изменить сознание иркутян или людей, которые живут со мной в поселке, но я точно знаю, что у меня это сознание изменено с рождения, я так живу. Многие из моего окружения мне говорят: «Заяц, я тебя ненавижу!» в хорошем смысле слова. Я спрашиваю: «В чем твоя ненависть заключается?». А человек мне рассказывает: «Я раньше проходил спокойно мимо мусорки или урны, около которой куча мусора, и меня это не беспокоило, а теперь я замечаю, поднимаю, прибираю». Один молодой человек мне рассказал, что ему даже пришлось применить физическую силу. Есть ведь разный уровень интеллекта, например, говоришь человеку вежливо: «Пожалуйста, не бросай пивную бутылку около моего подъезда. Я здесь живу и люблю, чтобы чисто было». А он в ответ отправляет в разные матерные путешествия. Кто-то не выдерживает и бьет – удар-другой, и на следующий день у подъезда чисто. У меня такого опыта не было, я такому не учила никого, у меня сегодня по-другому – люди спрашивают: «Очередной субботник организовываешь?». А я отвечаю, что в последние годы я не уборщица и не мусорщица, и ничего не организовываю, просто определенным образом позиционирую жизнь в своем дворе, в своем пространстве.

Моя позиция – за мусор должен быть штраф. Здесь нужно посмотреть на опыт других стран, ведь мы не велосипед изобретаем – мы живем на той же планете, которая также крутится, у нас такой же воздух, такое же течение воды. Многие страны такую систему штрафов уже используют, и она очень действенна. Вежливый разговор с людьми не всегда приносит результат, но штраф – это другое дело. Когда мы нарушаем скоростной режим за рулем машины, нам приходит «волшебное» письмо, и мы его оплачиваем. В следующий раз на этом же участке дороги у нас срабатывает инстинкт, что здесь стоит камера, поэтому нужно притормозить. Я думаю, что если была бы система штрафов за мусор, у людей выработалась бы привычка. Я помню, что только год или два назад дорожные камеры стали активно появляться в городе, а посмотрите сейчас, какое становится дисциплинированное движение, потому что бьет по карману каждого человека.

– В Иркутске вы известны в качестве стилиста-визажиста и эксперта по внешнему имиджу. Расскажите, как вы начинали свою карьеру?

О.З.: Один из вопросов, который мне часто задают – почему сейчас в Иркутске так много визажистов. По моему мнению, это философский вопрос, я могу говорить об этом долго. А вообще, я считаю, что это стало востребовано и актуально, потому что это реальный способ заработка с минимальным сроком обучения профессии. С чего началась моя деятельность? Она была вопреки, но в то же время закономерна, и корни ее тянутся из детства. В нашей деревне был всего один магазин – продуктовый и промтоварный одновременно. Там продавали один кусок ткани, которым обшивали и папу, и маму, и дедушку, и бабушку, и всех внучат. Поэтому у меня была одежда такая же, как у всех, но я любила добавлять к этой ткани какие-то украшения – ришелье или макраме. Я тогда занималась рукоделием, потому что изобилия не было, а период перестройки вообще лишил нас каких-либо творческих возможностей. К тому же у меня всегда был высокий рост, и я не могла подобрать под себя размерный ряд, поэтому я в то время много шила и вязала для себя. В этом проявилась генетика, потому что мои прабабушка, бабушка и мама вышивали, шили, вязали и рисовали. Спасибо им за это подарок и спасибо мне, что я не побоялась эти навыки развивать. Но изначально я занималась другим – бухгалтерией, торговлей, финансами. Благодаря этому я смогла купить квартиру, жить в достатке. Но когда у меня появилось все, что нужно для хорошей жизни, я сказала: «Все, хватит. Теперь я хочу заниматься тем, для чего рождена».

– А кем вы работали до того, как стали стилистом-визажистом?

О.З.: И поваром, и технологом общественного питания, и подъезды прибирала в студенчестве. Кстати, это был хороший опыт, потому что нужно было выйти в общественное пространство и начать мыть, к тому же мне за это еще и платили, а теперь я убираю мусор бесплатно в качестве волонтера. Еще я работала финансистом и бухгалтером, в то время это были модные профессии, как теперь юристы. Недавно я разговаривала с дочерью на тему будущей профессии, и она мне сказала: «Нет, мам, у меня другие планы». Она хочет заниматься экологией, через несколько лет это будет не только модно, но и необходимо. Мы с ней начали об этом говорить еще восемь лет назад, когда она занялась темой твердых бытовых отходов и мусора. Я еще тогда говорила, что эко-туризм, эко-продукты, эко-быт, эко-товары, эко-мебель, эко-одежда будут чрезвычайно модными, потому что будут в большом дефиците.

Когда я решила стать визажистом, пошла в Иркутске на курсы, и там поняла, что мне это нравится. Я стала видеть лица людей совсем по-другому. Признаюсь честно, когда я работала бухгалтером, я, как и многие, разделяла людей на красивых и некрасивых. В какой-то момент мне стало стыдно за это, я поняла, что нельзя так делить людей, ведь в большинстве случаев природа не ошибается. Профессия визажиста стала своего рода тренингом, чтобы я полюбила людей за разнообразие их внешности. Потому что бывает, что у девушки неуклюжий нос или короткая шея, но при этом у нее красивая кожа, прекрасные брови, пухлые губы, белоснежные зубы и т.д.

Так я начала путь к основной своей деятельности – созданию имиджа человека. Потому что первое на что мы обращаем внимание – это лицо человека. Именно поэтому люди начали оформлять лицо декоративно. Опыты у меня были разные и ошибки были разные, но мне повезло, потому что очень быстро я оказалась в профессиональном кругу, уже через год после курсов была в Москве на Неделе российской моды с иркутскими модельерами. Там мне поступило предложение учиться в Париже. Я согласилась, и с 25 людьми из России, Казахстана и Украины я попала в группу обучения вместе с француженками, итальянками, испанками, англичанками. Мы смотрели на их стиль, они – на наш стиль. Они считали нас неимоверными красотками, а мы, действительно, специально всегда старались быть красивыми – каждая деталь одежды и макияж были продуманы, с утра мы были уже с бриллиантами, с красными помадами, со шпильками, с затянутыми талиями. И европейская вольность, эклектика нас шокировала, но в то же время манила, потому что это было удобно, легко и финансово доступно.

После курсов я приехала в Иркутск, поделилась новыми знаниями с коллегами. И мы решили ехать на обучение в Новосибирск, затем в Москву. Так стала формироваться наша команда. Затем мы сняли помещение площадью 12 квадратных метров в гостинице «Русь», где умудрялись работать три мастера с 10:00 до 20:00, при этом в день у нас проходило по 15-20 клиентов у каждой. Вначале мы за каждого клиента боролись – было много звонков, много рекламы. Потом к нам приехала преподаватель Ирина Абызова, которая рассказывала, что визажист – это не приложение к салону красоты, а отдельная профессия, например, как врач, полицейский или учитель.

Наш салон быстро раскрутился, и мы долго держались одной командой, но мы же женщины – мы беременели, рожали, но при этом не хотели прерывать рабочие процессы. Поэтому мы договорились так: кто беременеет или собирается уходить на какой-то промежуток времени, должен найти себе замену, то есть взять человека и с нуля его выучить, чтобы он мог на какой-то период заменять. Так мы начали вести обучение. На самом деле, лично у меня не было цели штамповать учеников, тогда мы еще ревностно к этому относились, считали, что это конкуренция. Поэтому за 13 лет я выучила девять избранных учеников – с каждым я работала год-полтора. Я всегда обучала не из расчета выучить и бросить, а с тем, чтобы они оставались и работали со мной рядом. Кому-то было комфортно, что я продолжала быть первой для них, продолжала быть их наставником, а кто-то говорил: «Оксана, я уже самодостаточный мастер со своей клиентской базой, я не могу быть второй после вас», и они уходили на вольные хлеба. Но я могу гордиться этими людьми, потому что они достойная замена мне. Я этих визажистов спокойно рекомендую своим знакомым, потому что знаю, что они все сделают красиво.

Со временем мне стало скучно работать только с лицом, я стала чувствовать, что мне не хватает мужской энергии, потому что с утра до вечера вокруг только женщины. И отчасти я стала чувствовать себя мужчиной, потому что мне приходилось делать очень много комплиментов женщинам, убеждать, что у них все прекрасно, что им не нужно комплексовать по поводу носа, губ или еще чего-то. Я поняла, что утратила свою женственность. Поэтому я отправилась в Москву на обучение профессии «Эксперт по внешнему имиджу». Там на индивидуальных занятиях передо мной возник вопрос: «Кто будет моим клиентом». И я поняла, что в большей степени речь здесь идет о мужчинах, потому что они в то время еще были консерваторами, но при этом все больше мужчин стали надевать безумные ремни с пряжками Armani, футболки с росписями и стразами Dolce&Gabbana. В Москве уже считалось, что это ни есть хорошо, что это неприлично. Мой учитель тогда дала мне хорошую установку: «Кто как ни ты принесешь правила моды в Иркутск». И речь здесь шла об эстетике внешнего вида по правилам, потому что магазины и бутики привозили в Иркутск коллекции по востребованию покупателя, а мне нужно было внести правильную классическую информацию о том, как выглядеть стильно и интересно.

– Расскажите немного о своих корнях.                

О.З.: Младшая дочь меня часто спрашивает: «Мама, какой ты была в юности?», имея в виду внешность. А я даже вспомнить не могу, потому что в деревне было не принято и даже стыдно много крутиться перед зеркалом. У современных детей все по-другому, но это даже хорошо, что они умеют себя рассматривать, любить и принимать. Сегодня мне дочка сказала: «Спасибо маме и папе за мои брови, они такие красивые!». Я в этот момент вспомнила, что в моем деревенском детстве об этом вообще речи не шло.

Когда я училась в школе в младших классах, я была очень маленькая, среди 30 моих одноклассников я была самая низкая, но к концу 10 класса выше меня не было мальчика во всей школе. Но тогда это не было модно, это стало актуально в начале 1990-х, когда появились фитнес-модели ростом 180-190 см. Я стала сутулиться, у меня сформировалось понимание, что деревенская девчонка – это крепкие бедра, груди, плечи и руки, а у меня наоборот всё было очень изящное. Тогда я поинтересовалась у родителей, почему так. И папа с мамой мне рассказали, что у меня среди предков были и башкиры, и буряты, и русские, и самое интересное, цыгане. Наверное, поэтому мне так комфортно, когда рядом много красивого. Просто надеть золотую цепочку или брошь для меня пусто, я люблю из любого украшения создавать легенду, при этом я знаю историю костюма и могу объяснить, почему нужно в том или ином наряде надеть браслет, кольцо или серьги, почему украшение у женщин должно быть в районе груди. Все эти вещи рассказывают о человеке многое. Когда я прихожу в аудиторию вести занятия по имиджу, я считываю с человека информацию по форме и фактуре одежды, по улыбке, строению тела, типу фигуры. Спасибо моим цыганским корням. Раньше считалось, что цыгане – это зло, поэтому если увидел цыгана в окно, то закрывайся на все щеколды и не открывай, иначе ограбят, обманут и загипнотизируют. А я и не обману, и не загипнотизирую, но цыганскими корнями с удовольствием воспользуюсь, надев на себя блестящие украшения, обворожу и притяну к себе внимание.

– Что помогает вам заряжаться энергией для стольких дел?

О.З.: Я очень сильно люблю природу. Когда мне нужны силы, я надеваю рюкзак на плечи, иду по малодоступным и бездорожным тропам, и там я искренне, без лукавства проживаю настоящую жизнь. В городе мне бывает сложно, если я неделю-две-три не выезжаю на природу, я утрачиваю энергию. Есть у меня одна клиентка, которая однажды мне сказала: «Оксана, ваши процедуры сильно бьют по моему бюджету, но я готова за них платить, потому что я питаюсь от вас энергией». Тогда я сказала: «Да, пожалуйста, мне не жалко, берите сколько угодно. Я схожу на природу и еще возьму». А теперь я понимаю, что нельзя просто так раздавать свою энергию, тем более давать возможность себя вампирить.

Но даже уезжая на природу я продолжаю следовать своим идеалам: даже там я найду, где прибрать, потому что поляна, на которой я проведу эту ночь в палатке, является моим домом на сегодняшний день. Я всегда говорю, что мой дом там, где я сейчас. Например, кресло, в котором я сейчас сижу, – это мой дом, и мне здесь комфортно. Я его облюбовала, как кошка, которая крутится-крутится и находит свое место. Так же и с природой – я приезжаю и прибираю, например, костровое место, которое от грязи просто погибает, там даже готовить невкусно, потому что мусор, угольки, дрова и пластик. Я его вначале приберу, обложу камушками, чтобы было удобно поставить чайник. А сгоревшие банки закопаю в землю, потому что обгоревшее железо хорошо в земле гниет и будет полезно для почвы, а если место костровища не спасти, то я туда сажаю какой-нибудь куст. Иду в лес, подкапываю его, переношу на новое место, камнями обкладываю и поливаю водой. Через год я возвращаюсь на эту поляну и смотрю, прижился ли он. Если растет, то я радуюсь – место спасено. Это как поставить заплатку на любимую одежду. И я все это делаю для себя. Надеюсь, и другие люди тоже с чего-то начнут.

Партнер проекта:

Ювелирный салон премиум-класса «Династия»

Над проектом работали:

Текст: Екатерина Ступко, Кристина Дунина;

Фото: Елена Серебрякова;

Видео: Никита Руденко.

Читайте также: Истории Ольги Тихомировой и Натальи Ивановой